Когда 100 лет назад началась Первая мировая война, казахи верили, что им идти на фронт не придется. Но Указом от 25 июня 1916 года их стали призывать на тыловые работы, и кочевники, измотанные многочисленными денежными и натуральными повинностями, стали устраивать бунты или сбегать в Китай.

Окончание. Начало в №30-Т от 24.07.14 и №31-Т от 31.07.14

Мы обратились к документам из фондов Центрального государственного архива РК, чтобы пролить свет на некоторые подробности событий тех лет.

Подавление бунтов карательными отрядами

В июле 1916-го некто Березовский отослал в Омск Войсковому атаману телеграмму следующего содержания: «Вчера губернатор выезжал в сопровождении казаков в степь. Киргизы (так до революции называли казахов. - Прим. авт.) встретили Губернатора остановившимся вооруженным скопищем, аксакалы заявили, что молодежь не слушается их, на работы в армию идти не хочет. Губернатор уехал в Омск. Волнения среди киргиз степи возрастают, киргизы бросают работы, уходят сами, угоняют свой скот вглубь степи, вооружаются пиками, косами, айбалтами. Свои пашни, покосы травят своим скотом. Прилегающие к Акмолинску степи пустеют, ярмарка остановилась, прием лошадей почти прекратился. Пристав Батников, посланный в сопровождении разъезда 12 казаков и 16 солдат разыскать тело убитого пристава Иванюшкина, вернулся назад, не исполнивши поручения. Начальник этого разъезда рассказал, что в 130 верстах к юго-западу от Акмолинска встретил скопище откочевавших киргиз, вооруженных пиками и косами. Впереди скопища выделились три группы каждая силою до 200 всадников, каждая группа имеет особый флаг и управляется особым лицом. Уездному начальнику поступают заявления крестьян, страдающих от бесчинств киргиз. Есть случаи избитых и насилованных. <…> Есть сведения, что киргизы в своих кузницах в степи готовят оружие, куют пики, айбалты, переделывают свои косы под оружие. В разных местах степи киргизы накапливаются группами из нескольких волостей, особенно много киргиз собралось около Кургульджанского озера, где скопилось не менее 12 тысяч киргиз. Есть слухи, что там киргизы избрали из своей среды хана Куанышева. Необходимо послать внушительной силы карательный отряд. Полагаю, что первое время карательный отряд должен быть не менее двух сотен казаков с двумя пулеметами и роты солдат…».

Некоторые казахи еще пытались решить дело миром и писали жалобные прошения. Вот копия телеграммы Его Императорскому Величеству Государю Николаю Александровичу в собственные руки касательно призыва казахов на тыловые работы: «Это привлечение для означенных, собственно говоря, саперных работ, мы киргизы признаем равносильным отмене дарованных нам льгот и привлечению отбывать воинскую повинность на общем основании на ровне с другими народностями, ибо на войне все солдаты, никто не гарантирован от 64-пудовых снарядов германских чудовищных орудий… Но, ведя пастушеский образ жизни, мы совершенно не приучили себя и не способны к тяжелому физическому труду, кроме ухода и пастьбы своих стад. Поэтому упомянутые работы кажутся нам настолько страшными, тяжкими, что мы готовы принести в жертву войны все свое достояние, лишь бы освободиться лично от этих работ. Мы служили почти главными поставщиками для Центральной России разного рода дешевого скота и сырья, однако за последние 25 лет наше скотоводство, имущественное достояние уменьшилось вдвое. Бывшие наши пастбища, сенокосные и занятые зимовыми пастбищами, лучшие земли отобраны, заселены выходцами из европейской России, безземельными крестьянами или поступили в ведение управления государственным имуществом. Киргизы терпели недостаток корма для скота. Наконец, двухлетняя война, повлекшая за собой разного названия налоги, двойные подати, натуральные и денежные повинности, принесли киргизскому народу настолько значительные убытки, что многие средние даже хозяйства разорились… ».

Однако Его Императорское Величество «был оскорблен» восстаниями, бунты были подавлены и призыв продолжился.

От бесчинств бунтующих казахов страдали не только русские поселения, но и другие казахи. Вот прошение от казаха Восточно-Талгарской волости Курмангали Амирова: «С мая сего года я находился на летовках со своим скотом в урочище Асы. На последнем урочище располагалась также и Кызылбурковская волость, киргизы которой учинили бунт и для усмирения которой прибыли карательные отряды. Отряды эти отбили от бунтовщиков массу скота, а в число последнего попал и был угнан и мой рогатый скот в количестве 26 голов разного возраста и имеющих клеймо. Весь пригнанный скот находится в настоящее время в Верхне-тургеньской волости и в их числе и мой указанный скот. Прошу покорно не отказать мне в скором и надлежащем распоряжении кому надлежит о немедленном возвращении мне 26 голов моего скота, угнанного вместе со скотом мятежников…».

Казахи громили русские поселения, и вскоре был создан Верненский Уездный комитет «по выяснению и возмещению убытков, причиненных мирному населению мятежом 1916 года в Семиреченской области». Вот постановление от 16 декабря 1916 года: «Выдавать в квартирное довольствие беженцам, поселенным в Верненском уезде и терпящим острую нужду, на каждую семью до 5 человек, по 5 рублей в месяц. А на семью больше 5 человек добавлять по 1 рублю на душу, но, в общем, на семью не более 8 рублей. Причем членов семьи (мальчиков или девушек), достигших 17 лет, как вполне трудоспособных и могущих своим трудом добывать пропитание, из состава семейства исключить». Для 84 семей беженцев из Столыпина, проживающих в Отарском участке, было отпущено 480 рублей…».

По словам самих беженцев, они прибыли в Верненский уезд в сентябре 1916 года. «Заявления беженцев из других уездов принимать и направлять в уездные комитеты», «железные материалы и сельскохозяйственные орудия выдавать в счет понесенных убытков лишь тем лицам Верненского уезда, кои представят документ, удостоверяющий, что данное лицо пострадало от киргизских мятежей…».

Призывы продолжились

20 октября 1916 года Областное правление сообщило: «генерал Куропаткин 17 октября лично приказал рабочих и их собственные вещи отправлять за счет казны на обывательских подводах. На каждую одноконную подводу велено сажать не менее 4-х и на каждую пароконную - не менее 6-ти человек. При недостаче телег для собственных вещей употреблять вьючных верблюдов». Маршруты было приказано сократить, доведя суточные переходы до 40 и 50 верст, дневок не делать. Первый эшелон должен был выступить из Верненского сборного пункта 1 ноября и прибыть в Черняев 18 ноября. Второй - из Казанско-Богородского 12 декабря и прибыть в Черняев 28 декабря. Генерал Куропаткин приказал «обратить особое внимание на обеспечение рабочих теплой обувью и рукавицами». Из Верного подводы отправлялись в Курдай, потом в Пишпек, Беловодск, Мерке, Луговое, Аулие-Ату, Грозное и оттуда - в Черняев.

Позже волостным управителям приказывали: «Распорядитесь, чтобы не было недостачи в казанах, как это случилось на Каскеленском этапном пункте при проследовании Верненской партии, а также в топливе», «все рабочие должны быть хорошо одеты, обуты и снабжены всеми необходимыми вещами». Казахам, назначенным в наряд, согласно Высочайшего повеления от 25 июня о реквизиции инородцев, запрещалось «являться несвоевременно на сборные пункты, самовольно отлучаться с таковых, отставать в пути от поезда и вообще всячески уклоняться каким бы то ни было способом от наряда на работы и отправления на таковые с назначенным поездом. Лица, виновные в нарушении настоящего обязательного постановления, подвергаются заключению в тюрьму на срок до 3-х месяцев или денежному штрафу до 3000 рублей». Десяцким, сотским и тысяцким вменили в обязанность следить, чтобы рабочие не позволяли себе продавать имеющуюся у них на руках одежду, <…> «так как в дальнейшем одежда будет приобретаться ими за личный счет».

Хозяйства казахов были разорены, о чем свидетельствует документ от декабря 1916 года: «Несмотря на массовое поступление требований в поставке от населения города Верного лошадей и подвод, в данное время нет положительно никакой возможности доставить нужное количество подвод, так как мобилизация лошадей совершенно опустошила население. И если найдется несколько, то лишь у лиц, коим разрешено иметь одну или две лошади или только брак. Если взять у населения последних лошадей, то среди таких получатся неблагоприятные результаты…». А на требование Степного генерал-губернатора сообщить «обстоятельные сведения - сколько возможно приобрести в вашем уезде верблюдов и по какой цене, называли совершенно разные цифры: они - от 50 до 100 рублей, другие - от 100 до 155 за верблюда.

По приказанию главного начальника края с 1 апреля 1917 года работы по призыву и отправке рабочих от туземного населения на работы в тылу Действующей Армии возобновились. «В первую очередь должны быть призваны и отправлены рабочие от Верненского уезда в числе 6000 человек, Копальского - 2000, Джаркентского - 2000 и Нарынского - 4000 человек. Кроме того, Джаркентский и Нарынский уезды должны будут призвать рабочих от киргиз, бунтовавших волостей, которые пока находятся в Китае, но весной должны возвратиться в пределы Семиречья… Призыв рабочих производить во всем согласно правил, … особое внимание обращать на выбор рабочих, отнюдь не назначая старых, слабых и больных, чтобы потом не пришлось возвращать их обратно. <…> Все эшелоны, направляемые в Семипалатинск, задерживать на один день в Сергиополе, для проверки состава эшелона, одежды и обуви рабочих, а также санитарного осмотра».

Военнопленные мостили дороги в Верном

В 1915 году в Туркестанский край прибыло около 45 000 военнопленных. В специально организованной комиссии решили, что лучше всего труд военнопленных «употребить на дорожные работы»: «имея ввиду настоятельную нужду города Верного в замощении площадей и улиц, на заседание были приглашены жители Торговой улицы, как главной артерии города. Поставили на обсуждение вопрос о замощении ея средствами домовладельцев с применением дешевого труда военнопленных». Областной архитектор предоставил смету расходов двух типов мостовой - шоссейной и булыжной. В любом случае применение труда военнопленных сокращало расходы на 25%. Позже пришли к выводу, что «настоятельная потребность является в замощении двух базарных площадей - Малого и Сенного базаров и улиц - Гоголевской на протяжении от Сергиопольской улицы до Казначейства, Торговой - от Сергиопольской улицы до дома Лутманова и Сергиопольской улицы - от Малого до Сенного базаров, применив два типа мостовых: булыжную - для базарных площадей и шоссейную - для улиц».

Использовали пленных и в учебных мастерских в качестве мастеров или инструкторов. Причем им платили жалованье - от 15 до 20 рублей в месяц, плюс они были, как говорится, на всем готовом - квартира, белье, платье, обувь, харчи по положению о нижних чинах. Надзор за пленными был установлен согласно правилам. А вообще если какое-то ведомство нуждалось в дешевом труде, им было достаточно подать заявку в Военное министерство с описанием, какие работы будут производиться, где и сколько военнопленных требуется. Широко использовали пленных и в сельском хозяйстве, а именно - в лесных, гидротехнических и мелиоративных работах ведомства. При приеме на работу военнопленных оценивали их состояние здоровья, проверяли наличие необходимой одежды. А для помещения военнопленных на месте работы считали, что «не требуется возведения каких-либо постоянных зданий, достаточно временных бараков, землянок, палаток. Военнопленным предоставляется одежда от ведомства».

К 1916 году военнопленные были распределены и трудились в 33 губерниях. Но о том, насколько усердно и добросовестно пленные трудились, можно судить по заметке, вышедшей в «Семиреченских областных ведомостях» от 28 апреля 1916 года: «Пишпекский уезд. Архангельская дорога. Просматривая № «Семиречья», пришлось с недоумением остановиться на сообщении г. В. Г. Вершинского - «Применение труда военнопленных на дорожных работах в Семиреченском переселенческом районе», от которой создается впечатление, что дорога в Архангельское - хоть боком катись и труд военнопленных великолепен. Но приходится с грустью и болью в сердце констатировать, что труд 400 военнопленных и сопряженные с ним расходы уплыл вниз по речке Аргате. Кроме того, население Архангельского и Горно-Никольского испытывают гораздо больше затруднений, чем до устройства дороги пленными. Ведь это наши враги - разве они сделают, как надо? < …> Получилось вот что: один мост снесло до основания, не осталось ни одного бревнышка, ни одного осколка. Другой мост около Мордика размывает, и приходится его объезжать по очень хлипкому месту, так что воз в 20 пудов менее чем 8-ю быками не вытащишь. Если не знающий условий проезда рискнет с таким возом двинуться в путь по новой Архангельской дороге один на паре лошадей или быков, то он жестоко поплатиться за свое легковерие. Ему придется при объезде моста около Мордика застрять и сидеть, пока Господь пошлет еще идущих на 3-х парах… До переустройства дороги в этих местах было неудобно ездить в половодье, теперь же ни проходу пешему, ни проезду конному… Что касается другой части дороги, проложенной по самым отлогим местам, дорога была крепкая, хотя местами и трудновата. Военнопленные, повторяю - наши враги, проложили новую дорогу в большинстве случаев по старой, устроив где-то насыпи, а кое-где выемки, не заботясь укрепить полотно дороги, отчего образовались водомоины. Иначе ни по старой, ни по новой дороге не проедешь в настоящее время… следует кому надлежит позаботиться немедленно об исправлении дороги».

Автор благодарит за предоставленные документы и помощь в создании материала Центральный государственный архив РК. Стиль текстов в документах сохранен.

Татьяна СОКОЛОВА.