Первое почтовое отделение связи в Верном появилось в 1860 году, а вскоре его преобразовали в почтово—телеграфную контору. Она входила в Туркестанский почтово—телеграфный округ с резиденцией в Ташкенте. Это был узловой пункт для всех проходящих через нее почтовых отправлений по трактам между Ташкентом и Семипалатинском, Кульджой, Абакумовским и Лепсинском, Сергиополем и Чугучаком, Фрунзе и Пржевальском. Тогда в почтовой конторе работало всего 14 человек, располагалась она в тесном помещении в районе Зеленого базара. Говорят, чтобы сдать в одно окно посылку или письмо, а в другом купить марку для пересылки, требовалось отстоять в очереди несколько часов.

Поздравительные телеграммы верненцы стали слать с 1895 год

Кажется, все препятствовало развитию новой услуги. Поддерживать в рабочем состоянии телеграфные линии было непросто. Как писали техники в те годы, «хронический недуг здешних телеграфных линий, оставленный при первоначальном возникновении Туркестанских телеграфов, недоброкачественные породы леса, употребляемые на столбы, и дурные особенности почвенных условий, разрушительно действующие на них, горные разливы и наводнения, систематически повторяющиеся ежегодно в течение продолжительного времени, во многих местностях округи и, наконец, неблагоприятные условия и прочее — представляют самые сложнейшие затруднения к исправлению содержания линий».

Регулярные ревизии на почтовых станциях выявляли недобросовестное отношение к работе. Так, в конце 1886 года на конных почтовых станциях командированный коллежский асессор Евневич обнаружил, что зачастую фураж, как зерновой, так и травяной, заготавливают не в достаточном количестве, а «в Верненском и Токмакском уездах очередные тройки почтовых лошадей выпускают на подножный корм, и ко времени прибытия почт и проезжающих их часто не бывает на станциях, отчего происходят задержки». Бытовые условия тоже оставляли желать лучшего. Тот же Евневич обнаружил, что «некоторые станции содержат нечисто, как комнаты проезжающих, так и вообще станционные здания и дворы, развелось много клопов и блох»… Ко всему прочему, на некоторых станциях часы были неисправны, а вывески — старого образца. Вследствие этого «всяким чинам, ежемесячное свидетельствующим станции, вменялось обращать острое внимание на все вообще приметы и принадлежности почтовой гоньбы и хозяйства и требовать от почтосодержателей совершенного выполнения контрактных и кондиционных условий».

Вообще, отправлять в те годы посылки почтой было делом крайне рискованным. После очередной перевозки «обнаружилось, что адреса на тюках, заделывающихся в кошму или рогожу, учиняются на самых оболочках их, почему таковые в пути следования от трения уничтожаются…». А почтовая кладь на станциях «перекладывается из одной повозки в другую крайне небрежно, последствия чего заключающиеся в кожаных вещах или тюках посылки подвергаются совершеннейшему разбитию, а кожаные вещи — обрывам и повреждениям». Старостам станций было строжайше предписано о бережливой и аккуратной перекладке почтовой клади, при обнаружении повреждений посылки они подвергались строгому взысканию.

Профессия работника почты также развивалась со скрипом. Регулярные ревизии то и дело выявляли какие—то упущения. Так, однажды обнаружилось, что станционные старосты «не ведут должным образом ведомости, в расписаниях не пишут о промедлениях почт». В другой раз пытались выяснить причины неудовлетворительного движения корреспонденции, а Верненская контора жаловалась на неответы промежуточных контор. Но виновных так и не определили, руководство вынуждено было «принять меры к устранению беспорядков, столь вредно отзывающихся на деле…». В частности, всем конторам и отделениям было предписано записывать в аппаратные журналы время всех без исключения проходящих через аппарат депеш с обозначением действующей конторы, а также вызовы какой бы то ни было конторы.

В 1887 году начальник Верненской почтовой конторы схлопотал выговор: «Ряд переписок, возникающий вследствие упущений, неправильностей и засылок почтовой корреспонденции из вверенной вам конторы, и, наконец, второй случай пропажи денежных пакетов, свидетельствуют, что почтовая операция и делопроизводство отправляют при полной небрежности, а также негласно с существующими правилами и при отсутствии надзора и руководства со стороны начальствующих лиц». Уволить его не уволили, но четко прояснили его обязанности и зону ответственности.

Хошь — поздравление, хошь — газету из Рима!

Почта работала в будни с 8 до 2 часов дня. Официальными выходными считались первый день Святой Пасхи, 1 января, 25 марта, 6 и 25 декабря.

В 1888 году можно было оформить подписку на печатные издания. Причем это могли быть журналы и газеты, издаваемые в Париже, Брюсселе, Бухаресте, Женеве, Риме, Берлине, Лейпциге, Дрездене, Вене, Мюнхене, Нью—Йорке, Лондоне и других городах.

Корреспонденция, которую отправляли за границу, шла через Московское телеграфное агентство.

В 1890 году, согласно ведомости, было зафиксировано 775 телеграмм, не так уж и мало для того времени. Из них международная корреспонденция: исходящие — 1, входящие — 2. Число слов во всех телеграммах составило 12 902.

Сильно замедляла развитие почтово—телеграфных услуг порча жителями инфраструктуры: уже в 1890 году было замечено, «что на некоторых участках линий умышленно похищают подпоры, приставки, проволочные обвязки и прочее».

С 1 января 1891 года распоряжением МВД было разрешено по желанию корреспондентов доставлять почту весом не выше 5 фунтов и ценой — не выше 10 рублей — на дом. Доставка в указанное место стоила по 15 копеек за каждую посылку.

С 1895 года стали посылать поздравительные телеграммы. Вскоре это стало так популярно, что в 1903 году, «ввиду выявившейся пользы, достигаемой заблаговременным приемом поздравительных телеграмм, открывающимся ежегодно пред праздниками Рождества Христова, Нового года, Пасхи, дня святых Веры, Надежды, Любови и Софьи, господин начальник главного управления почт и телеграфов признал возможным допустить этот способ облегчения телеграфных линий на будущее время ввиду постоянной меры».

Телеграммы к Рождеству и Новому году стали принимать с 20 декабря, к Пасхе — начиная с понедельника страстной недели, ко дню святых Веры, Надежды, Любови и Софьи — с 12 сентября. На телеграммах следовало приписать «новогодняя», «рождественская», «поздравительная» и указать время вручения. Работникам почт корреспонденцию с надписью «поздравительная» следовало выделять из прочей корреспонденции и по заблаговременной подборке и подготовке хранить до выдачи.

В 1909 году в почтовой конторе служили уже 31 чиновник и 28 низших чинов. В городе были установлены 10 ящиков, почту из них вынимали два раза в день и разносили один раз в сутки. Для передачи телеграмм использовали пять аппаратов Морзе.

Что касается времени доставки, обыкновенные почты, скажем, от Ташкента до Верного, отправляли по вторникам и субботам в 7 часов пополудни. Почтовая «тройка» следовала через мелкие станции, уездный город Чимкент, Ауыл—Ату, Пишпек, Курдайскую почтовую контору, Отрарскую станцию и прибывала в областной город Верный. Время в пути составляло 92 часа 55 минут или 3 суток, 20 часов и 55 минут. Из Верного в Ташкент почту отправляли по средам и воскресеньям пополуночи в 3 часа 45 минут, сразу «по получению омских почт».

Из Омска до Верного почты отправляли также по 2 раза в неделю — по понедельникам и пятницам в 7 часов пополудни. По дороге ямщик проезжал через Павлодар, Семипалатинск, выселок Лепсинский, выселок Царицынский. Всего доставка почты из Омска занимала 8 суток 5 часов и 45 минут.

Прогонная плата по Семиреченской области за пересылку эстафет составляла 0,5 копейки с версты и лошади. Отправка бандероли с печатными произведениями иногородними и местными стоила 2 к. с каждого отправления. Образчики товаров местных и иногородних — 5 коп. за каждый лот и не менее 50 коп. за отправку. Открытые письма — 20 коп., местные и иногородние с оплачиваемым ответом — 45 коп. Закрытые письма местные — по 5 коп. за каждый лот, не менее 30 коп. за отправку, иногородние — 35 коп. за каждый лот. Самое интересное, что если человек терял свою почту, заявление о разыскании почтовых отправлений стоило ему 40 коп. за отправку. Заявление о возвращении, изменении адресата, задержке и прочее — 1 рубль за отправку. Посылки без цены за каждый фунт на расстояние до 500 верст — 30 коп., до 1000 верст — 50 коп., до 2000 верст — 70 коп., до 3000 верст — 90 коп. Пломбирование, опечатывание всех отправлений стоило 20 коп. за каждую пломбу или печать. Внутренние телеграммы, а также адресованные в армию или Финляндию — 40 коп. каждое слово. Адресованные в Маньчжурию, Монголию, в русские учреждения Китая и Китайской восточной железной дороги шли по особой цене — 60 коп. за слово. Срочная телеграмма — неслыханная роскошь — стоила отправителю в три  раза дороже за каждое слово! За пользование условным адресатом взималось 150 рублей.

За передачу телеграмм по телефону адресату или прием таковой — по 1 коп. за каждое слово, минимум —1 руб. за каждую телеграмму.

Почта в условиях военного времени

Работники почтовых станций и контор подписывали договор, в котором обязались не разглашать информацию, которой они обладали относительно содержания телеграмм, отправляющих их лиц и места назначения. В случае невыполнения условий они несли серьезную ответственность.

Были и особые распоряжения сверху. «В исполнение высочайшего повеления, последовавшего в 1872 году, конфиденциально предписано было через начальников телеграфных округов не принимать на станциях частных телеграмм, адресованных на высочайшее имя и заключающих в себе прошения и жалобы по частным делам».

В 1891 году по высочайшему повелению установлен надзор за почтой и телеграфной корреспонденцией как полученной Его Императорским Высочеством Великим князем Николаем Константиновичем, Надеждой Александровной Дрейер и всеми служащими у его Высочества лицами, так и отправляемой. Следовало такую корреспонденцию отправлять беспрепятственно, вне очереди, а телеграммы Его Высочества перед отправкой должен был просматривать генерал—губернатор.

В военное время почты требовали пристального внимания и дополнительной охраны. В 1895 году всем начальникам контор было разослано следующее: «В последнее время стали получаться из—за границы, преимущественно из Константинополя, в значительных количествах письма на имя купцов и мещан, заключающие в себе издания противно—правительственного содержания (листки Лондонского фонда вольной русской прессы). Такие письма получаются в оболочках серого цвета и с марками восточной корреспонденции и на вид совершенно схожи с оболочкой, употребляемой афонскими монастырями для рассылки воззваний о пожертвованиях». Что с такой корреспонденцией делали, непонятно, но не исключено, что вскрывали.

В 1907 году, «ввиду полученных сведений, что в настоящее время революционеры направляют свои усилия на приобретение денежных средств путем грабежей, усилить охрану в случае перевозки значительных сумм. Установление суточного поста для охраны почтово—телеграфных контор. Если обстоятельствами настоящего времени будет признано, что вечерний или ночной подвоз почт из учреждений на вокзал и обратно сопряжен с риском подвергнуться нападению, то следует озаботиться перевозкой исключительно в дневные часы». Существовал специальный шифр, с помощью которого передавали информацию о переводимых суммах посредством учреждений почтово—телеграфного ведомства. Так, 1 рублю соответствовало слово «азбука», 2 р. — алмаз, 10 р. — вечер, 25 р. — дар, 45 р. — клад, 50 р. — лента, 100 р. — чудо.

В 1914 году в Верный прибыл штабс—капитан Рыщиков. Он доложил начальнику Верненской почтово—телеграфной конторы, что на основании предписания начальника штаба 6—й туркестанской стрелковой бригады он будет исполнять обязанности военного цензора по г. Верному. «Мне предоставляется право просмотра телеграмм и почтовых отправлений, адресованных на имя редакций местных газет, а также на имя редакторов. Отправления, получаемые помимо С. Петроградского телеграфного агентства и вырезок из столичных газет «Русский инвалид», «Новое время» и с театра войны», — заявил он.

Автор благодарит за предоставленные документы и помощь в создании материала Центральный государственный архив РК. Стиль текстов в документах сохранен.

Татьяна СОКОЛОВА.