Почему правозащитники и либеральные СМИ встали на защиту наркоторговцев?Почему правозащитники и либеральные СМИ встали на защиту наркоторговцев?
- Родительская категория: Новости
- Категория: Общество
- 1922
-
09 Июль 2015
В дорогу в этот раз позвало не письмо, а заметка в оппозиционной газете. Там рассказывалось о том, что в Воронеже уже пять лет мучают владельцев маленького семейного кафе: возбудили против них уголовное дело по статье «наркоторговля», унижают, травят. Отец семейства томится в СИЗО, дочь вышла под залог... И все это за простые пирожки с маком, которые продавались в кафе.
В понедельник, 6 июля, им начали оглашать приговор - это растянется на несколько дней. Гособвинение затребовало для главы семьи Александра Полухина девять лет колонии общего режима, для его жены Марии и дочери Жени - по шесть с половиной, а для сестры жены Нины Чурсиной - шесть лет и семь месяцев...
Незадолго до этого спецкор «КП» отправился разбираться в этом запутанном деле.
МУХИ И СОСИСКИ
На газоне - обтрепанные садовые фигуры: мельница и орел. На мельнице покосился флюгер, из орла лезут ветки. Пластиковая закусочная- «разливайка»: дешевая водка, мухи и сосиски в тесте... Картина непрезентабельная.
Зато хозяйка хороша: у Жени По-лухиной модельная улыбка, ноги от ушей и мини-юбка.
- Это вы сидели в тюрьме? - тупо спрашиваю, пока блондинка, сияя, ведет меня в банкетный зал через боковую дверь. Зал чистый и даже красивый, но безлюдный. С момента, как по воронежскому ТВ объявили, что кафе «Очаг» - прикрытие наркоторговли, бизнес Полухиных накрылся медным тазом. Время двенадцать, и в это время, по словам Евгении, здесь всегда обедали директора окрестных воронежских заводов... Но не теперь.
- Суть обвинения, - объясняет Женя, - мы вручную смешивали наркотическое вещество маковую соломку и опий с пищевым маком и продавали наркозависимым. Смешивали в гараже. Мы говорим: мак - да, мы использовали его в производстве. А вот опий - он какой? Он жидкий или, там, воздушный? И как мы смешивали: феном потом сушили? Они ничего не объясняют: откуда мы взяли опий, должны же быть поставщики... Как производили смесь: должна же быть лаборатория, - а у нас, кроме мешков с маком, в гараже изъяли одни тазы...
История, если верить Евгении, получалась такая. Стояло себе в Левобережном районе Воронежа кафе: отец и мать девушки построили его в 95-м году, на месте придорожной свалки. Сами расчищали мусор, ровняли землю... Сначала поставили павильон, ту самую «разливайку», потом получили разрешение пристроить сбоку банкетный зал и две открытые веранды. Кафе стало приносить доход.
С 2009 года в «Очаг» стали захаживать сотрудники наркоконтроля (ФСКН): предлагали посильную помощь (здесь и далее - опять же все со слов Евгении). Озвучивали сумму - пятьдесят тысяч рублей в месяц. Отец Жени гордо отказался. Ему пообещали проблемы.
В феврале 2010-го обещанные проблемы наступили: Евгению задержали в машине, прочих членов семьи - дома и на работе. В «Очаге» устроили маски-шоу с автоматами и выдиранием камер внутреннего наблюдения, в квартире одной из теток изъяли кассу: два миллиона семьсот рублей...
Прессовали, угрожали, требовали признать наркоторговлю или заплатить пять миллионов.
Женя сутки ездила по знакомым и собирала триста пятьдесят тысяч рублей: такую таксу выкатили Полухиным, чтобы остаться под подпиской, а не ждать суда в изоляторе. Потом, в 2011-м, девушка все равно села: попыталась записать на телефон следователя, возмущавшегося, что «жлобы Полухины, пожалели пять «мультов»... Провела в СИЗО год. Якобы за то, что звонила ключевому свидетелю и давила на него...
И все дело, утверждает Женя, «сшито» вот так, внаглую, на коленке. Наркоманы дают показания, что покупали у Полухиных наркотики, - а Полухины их в глаза не видели. Одна цыганка якобы брала у Жени мак, а Женя в этот момент была на море. В другой - лежала с температурой сорок. В третий - разбила машину и не могла подъехать на сделку на «Тойоте», как утверждают свидетели...
- Показывают видеозапись контрольной закупки у моего папы - а на ней не папа. Подсылают к моей тете давнего клиента кафе, который был нам денег должен, - и снова объявляют, что это контрольная закупка, деньги меченые, а тетя якобы передала за них мак... И в камеру хранения «сдают» наркотик, которого нет, и экспертизу «делают»! Этот клиент потом звонил нам с зоны - он неожиданно наркоманом оказался - и предлагал отказаться от показаний, за вознаграждение. А другие свидетели и отказались, в суде...
Мутно все. Наркоманов в глаза не видели, давний клиент наркоманом оказался...
Еще раз напоминаю, это была версия воронежского семейства, которое обвиняют в хранении и сбыте наркотиков организованной группой и в особо крупном размере.
Следующие главы, я надеюсь, помогут отделить мух от котлет.
ЛОВЛЯ БЛОХ
Спрашиваю красотку:
- Значит, дело в деньгах?
- Ну да, в том, что мы отказались финансировать ФСКН.
- Кто же тогда вам крышу ставит?
Заминка - или мне показалось?
- Это сейчас неактуально, не 90-е. Кнопка охраны у нас была, по вызову приезжал экипаж из райотдела, могу показать контракт...
Или не знает, или не хочет говорить. Как это «прошли времена крыш», если сама мне рассказывала, как нагло напрашивались столоваться сотрудники ФСКН?
Новый вопрос:
- У вас изъяли четыре тонны восемьсот килограммов мака, и вы утверждаете, что все это на пирожки. Да этим маком можно завалить весь город... Если вы не наркоторговцы, то поясните, куда СТОЛЬКО?
Смеется:
- Моего мака там двести килограммов, столько мы ежемесячно заказывали в ООО «Хлебоград» (предприятие, которое продает крупы, муку и все для выпечки в Воронеже. - Ред.). А остальной мак не наш, его либо разгрузили туда без нашего ведома, то есть это была спланированная акция против нас, либо изъяли в каких-то чужих гаражах. Мы мак хранили в гараже, а обыск вроде бы провели еще в двух...
Мертвой хваткой вцепляюсь в эту важную для героев деталь:
- В чьих гаражах был обыск, чей это мак?
- Не знаю. Там, в чьих-то (неопределенный жест. - Авт.).
- Как?! - изумляюсь. - Вы не пытались узнать? Но это реабилитировало бы вас!
Тушуется:
- Нам адвокат не говорил этого делать. Не специалисты же мы по таким делам, верили адвокату. Следствию верили, что разберутся...
Ну да, ну да...
Еще раз уточняю:
- А обыск же в присутствии понятых бывает...
Евгения, оживившись:
- В присутствии мамы. Но по закону мешки должны были оклеиваться и опечатываться, а росписи мамы там нет...
Ну вот. Я ищу возможности разоблачить фальсификаторов, а мне - про бюрократию и неверное оформление документов. Какая-то ловля блох...
К разговору присоединяется Чурсина Нина Васильевна, тетя Евгении и тоже обвиняемая по уголовному делу:
- Сначала мы торговали сыпучкой, крупами и маком в пакетах, но потом Женин папа, директор «Очага», приказом по фирме запретил это. Дело в том, что мы получили предписание ФСКН о запрете торговли маком, не соответствующим ГОСТу: такое распоряжение издал губернатор. Я оспорила это распоряжение в суде...
У меня когнитивный диссонанс, то есть глаза лезут на лоб:
- Вы оспорили распоряжение губернатора?
- Да, до Верховного суда дошла, - Нина Васильевна не понимает, что не так.
Я негодую: губернатор издал распоряжение о запрете в Воронеже мака, не соответствующего ГОСТу, то есть грязного сорного мака с наркотиками, содержащимися в маковой соломке. Да, формально он превысил полномочия (такие действия в компетенции федеральных властей), но ведь он же боролся с наркомафией! А мои герои, выходит, помогли ей! Зачем?!
Нина Васильевна молчит. Потом говорит, что ведь на основании этого распоряжения, со ссылками на него, против «Очага» возбудили уголовное дело, так что ее поход в суд - это была самозащита. И еще: предписание о запрете торговли вынесла ФСКН, а его имеет право выносить только прокуратура...
В общем, если от бюрократии мухи дохнут, то мои внутренние мухи сдохли точно.
Развлекла Женя, которая отвела меня на задний двор кафе и показала, как, по мнению следствия, она продавала наркоманам мак: просовывала сквозь прутья забора.
Вышло как-то слишком натурально.
«МЫ ХОТИМ СЕСТЬ И ОТСИДЕТЬ»
Едем в тот самый гараж, я решаюсь спросить Женю о детях.
- Где уж мне, в моей ситуации. Прожила с одним мальчиком шесть лет, и вроде все так серьезно было... Вышла из СИЗО, а он меня и не встретил даже.
О тюрьме Женя вспоминает охотно и со вкусом...
- Следователь говорил: «Мне дана команда вас посадить, мне все равно, виноваты вы или нет»... Ну да ладно: мне бы уже побыстрее сесть и отсидеть.
- ?!
- А что тут говорить, приговор на писан. Он обвинительный. Судья неоднократно говорила: семь лет даст. А когда мы говорили: «Как же так, ваша честь, вы же судья, вы должны быть беспристрастны?» - она отвечала: «Не надо было наркотиками торговать».
Молчу.
- Прокурор папу ненавидит, постоянно твердит: «Если доживете...»
- Почему? - спрашиваю.
- Не любят люди, когда им сопротивляются. Нам говорят: «У вас двадцать килограммов маковой соломки». Мы: «Покажите». Нам: «Это нереально (соломка смешана с пятью тоннами мака. - Ред.)». Мы: «Мы настаиваем». Судья: «Не хотите по-хорошему, будет по-плохому»... Мы заявили ей двенадцать отводов...
- Помогло это вам?
Женя криво улыбается.
В гараже навалены пластиковые стулья из кафе и стоит грузовая «Газель».
В «Очаге» ждут Женины мама и тетя, двоюродный брат Жени Валера протирает бокалы.
- Нас убивают, - говорят женщины, настолько похожие друг на друга, что я плохо различаю, где кто. - Смешивают нашу семью с грязью. Судья предлагала сделку: признайте вину - сядете по-условному. А мы не согласны. Нету у нас состава преступления. Торговля маком не запрещена.
Я судорожно записываю в блокнот: «Оперативники ФСКН украли триста тысяч рублей: изъяли на обыске два миллиона семьсот тысяч, до кабинета следователя не довезли; уголовное дело удалось возбудить через депутата Хинштейна. Сотрудники ФСКН - наркоторговцы: Полухины взвесили изъятый мак, и там было меньше на триста пятьдесят килограммов... »
Рядом, за соседним столиком, мать Жени тихо дает показания участковому: в «разливайке» подрались два алкаша.
- Как у вас там дела? - за дверью интересуется у хозяйки кафе участковый. Выслушивает жалобы, говорит:
- Петровичу надо было сразу дать, сколько сказали, - поправляет фуражку и уходит.
Александр Петрович - Женин папа, который сейчас на нарах.
- Почему я должна платить?! - взвивается Женина мама. - Этот мак - он везде продается!!!
Немного остыв:
- Ульяна, мне пятьдесят восемь лет, мы устали. На суд мы поедем с сумками: Женя сказала, что надо. Спортивные костюмы неяркие, пару белья... Я уже согласна, чтобы мне хоть двадцать лет условно дали, я ВСЕ готова признать! А вот муж нет: он настроен биться. Он и наркотики - это несовместимо! Вы бы знали, какой он боголюбивый: как подъезжает к дому - сбегается вся алкашня: «Петрович, на опохмел...»
По пересохшему фонтану во дворе «Очага» ползают крокодилы: грубо слепленные фигурки животных, символизирующих смерть, страх и двуличность.
- Наркотики? - говорит завсегдатай «разливайки», дуя коньяк из горла и заметно покачиваясь. - Да, раньше я замечал...
«Я БРАЛ У НИХ,
Я САМ ШИРЯЛСЯ!»
Я села в такси, сделала вид, что уехала, а сама вернулась дворами и подошла к бабушкам на лавочке.
- Что, - буднично говорю, - в «Очаге»-то ведь приторговывали не только пивом?
- Так нам они не мешали, - отвечают бабуси. - Наркоторговцы как делают? Наркотик в кусты выбрасывают, а наркоманы ищут. И вот у нас под окнами лазают и лазают и, главное, долго так... Я одному говорю: «Вот, молодец, парень, всю клумбу Семеновне вскопал...»
Вернулась в машину - таксист говорит:
- Так вы по «Очагу», что ли? Я сюда столько перевозил... Вон там, - показывает, - всегда милицейский «бобик» стоял: наркоманы из такси прыг, пару секунд - и возвращаются. А менты просто деньги собирали.
Вот она, заминочка про «крышу»...
В общем, я спросил у ясеня, я спросил у тополя.
- Брал, брал у них, я сам ширялся! - ударил себя в наколотую грудь очередной собеседник, наркоман из списка свидетелей по уголовному делу...
Вот как, значит...
Почему я не поверила владельцам «Очага», понятно: работа такая. Но почему «очаговцы» дали мне сорок пять томов уголовного дела, включая прослушку (как обвиняемые, они имели право знакомиться с делом и фотографировать материалы)... Загадка.
Десятки объяснений от наркоманов, от сотрудников кафе, от приглашенных туда на работу музыкантов: «Конечно, мне известно, чем занимается «Очаг», об этом знает весь город». Десяток контрольных закупок - у Жени, Жениной тети, отца, матери; с понятыми, которые все видят, опознают потом наркоторговцев, с аудиозаписями: «Тебя в прошлый раз не хлопали, нет? - волнуется продавец. - За тобой никакая машина не поехала?» - «Был участковый,- матерится нар-коман, пряча в кармане жучок. - Может, вы вон там кинете, через забор? Я по снегу пробегу, обойду там сзади?»
То есть да! Все происходило именно так, как показывала Женя: сзади, через забор! А также в самом кафе, если там не было посетителей, на улице, у магазинов, на остановках автобусов, на кладбище, возле помоек, в самых разных местах...
Причем закупки эти - внимание - происходили еще ДО возбуждения уголовного дела против Полухиных, некоторые за полгода. И полгода велась слежка и прослушка, собирались доказательства. И поверить, что все эти показания, аудиозаписи, закупки и экспертизы, все это ВЫДУМАНО и ПОДТАСОВАНО, или, хуже того, ПОДСТРОЕНО ради вымогательства пяти миллионов... В это поверить может только очень глупый журналист. Ну, или очень оппозиционный, что порой одно и то же.
Потому что операции такого уровня контролируются Москвой. А каждый чих в ФСКН, вроде выделения меченых денег на закупку, сопровождается страшной бумажной волокитой. И в долю в таком случае надо брать всех. Всех вообще. Без исключения.
А теперь я расскажу, как все в этой истории было на самом деле...
Окончание следует...
Ульяна СКОЙБЕДА, kp.ru
