Игорь Губерман: «Завидую чужим четверостишиям»
- Родительская категория: Новости
- Категория: Культура
- 6042
-
19 Сен 2013
«Пособие для беззаботных» - так назвал свой творческий вечер в Астане поэт Игорь Губерман, автор ироничных «гариков». В его багаже более девяти тысяч стихотворений, пять лет отсидки в советском лагере по сфабрикованному обвинению и четверть века жизни в эмиграции.
В интервью «КП» литератор рассказал, как спас памятник Пушкину, почему не пишет на заказ и где черпает оптимизм в 77 лет.
- Игорь Миронович, как Вы оказались в Астане?
- Это совершенно поразительная история. Тимур Турисбеков (сотрудник одного из казахстанских банков. - Авт.), который хорошо относится к моим стишкам, написал мне, чтобы я приехал. Мы договорились. Вы знаете, у меня гонорар немаленький - весь его оплатил Тимур, как и все дорожные расходы. Такой энтузиазм я встречаю впервые в жизни.
- Почему на афише творческий вечер назван «Пособие для безработных»?
- Вообще-то он называется «Пособие для беззаботных», но кто-то спутал букву. Из-за этого даже баннер пришлось снять!
- Знаете, Ваши «гарики», как новую форму стихосложения, уже изучают в вузах…
- Ну, расскажите, я жене похвалюсь. Это же счастье!
- «Гарики» разбирают на лекциях по литературоведению на филфаке. Не чувствуете себя литературным классиком?
- Я подумал, что стал классиком, лет пять назад. Тогда мне рассказали: в одной школе в Москве мои стихи написаны… в женской уборной. И я почувствовал - в жизни все получилось!
- Сколько «гариков» в Вашем багаже?
- Больше девяти тысяч.
- А приходится ли Вам писать на заказ?
- Да, когда юбилеи у друзей, я всегда пишу стихи. И если они получились удачными, даже в книжки вставляю. Несколько лет назад со стишком по заказу у меня была забавная история. Мне в Иерусалим позвонил из Нью-Йорка владелец крупной туристической фирмы. Он говорит: «Игорь Миронович, от нас тысячи людей ежегодно ездят в разные страны, а в Израиль боятся из-за здешней ситуации. Вас любят, знают, напишите что-нибудь зазывное». Обещал заплатить гонорар и прислать оператора. Когда приехал оператор, то я на фоне старого города прочитал, по-моему, очень зазывный стих:
Мы евреям душу греем,
и хотя у нас бардак,
если хочешь быть евреем,
приезжай сюда, му…ак!
Гонорар я получил, а стих так и не показали по ТВ.
- Кого из современных поэтов читаете с удовольствием?
- Я читаю многих, но сейчас не время поэзии, на мой взгляд. Время поэзии - это время крутых переломов. А сейчас время недовольной сытости, дикое торжество потребительского общества. Поэты появляются в какие-то другие времена. Я Тимура Кибирова очень люблю, молодого Игоря Иртеньева. Сейчас он, к сожалению, совершенно другой. Есть очень симпатичная поэтесса Вера Павлова в Москве. Но она кроме постельных тем и своих тактильных ощущений ничего не хочет воспевать, и это очень жалко, потому что она талантливый поэт. И вы знаете, пожалуй, я так с маху больше никого не назову. Их действительно нет сейчас - не то время.
- Творческая зависть Вам присуща?
- Я завистлив чудовищно, как и все литераторы. Я завидую четверостишиям, потому что это поле, на котором мог бы сыграть я, а играют другие. А иногда автор бывает совершенно безвестный, а стих дивный. Сейчас, например, вспомню:
Слесарь дядя Вася
Меж берез и сосен,
Как жену чужую,
Засосал «ноль восемь».
Вместе с Есениным написано, обратите внимание!
- В стихах Вы с Богом на «ты» и на дружеской ноге. Не боитесь?
- А с Богом вообще все на «ты». Фраза «Господи, Боже мой!» во всех языках на «ты». А чего бояться? Я к нему хорошо отношусь. У меня был такой стих:
Господь со мной играет ловко,
А я над Ним слегка шучу.
По вкусу мне моя веревка,
Вот я ногами и сучу.
- Откуда у Вас такой неисчерпаемый оптимизм?
- Здесь моей заслуги нет, думаю, что это у меня гормональное. Может быть, от отца - он был советский инженер, испуганный на всю жизнь 37-м годом. У него и юмор был такой. В 70-е годы, когда он видел, с кем я дружу, с кем пью водку, отец любил подойти к столу и сказать: «Гаренька, тебя посадят раньше, чем ты этого захочешь».
- В романе «Штрихи к портрету» литератор Рубин - это автобиографический герой?
- Так получилось - немножко автобиографии, но это чисто случайно, потому что я Рубину стишки приписал. Этот роман - моя гордость, потому что я восстановил жизнь Николая Бруни и неким образом спас его имя. Сейчас в Малоярославце местная библиотекарь собирает всю семью Бруни - весь род раз в год приезжает. Еще мне удалось спасти памятник Пушкину, который Николай Бруни, будучи заключенным, ставил в Ухте в 1937 году. Там какая-то комиссия искусствоведов уже вынесла вердикт, что это не предмет искусства, и его можно сносить. Я разозлился и заявил на телевидении: в Ухте никогда никому не будет счастья, если памятник Пушкину с такой историей снесут. После один банкир (я очень горжусь тем, что он еврей) дал денежку - наняли реставраторов. Из-под цемента и пыли вылез изумительный памятник Пушкину. Теперь его из парка перевезли к университету - он гордость и украшение города, и к нему возят туристов.
- В Астане Вы поехали в мемориальный комплекс «АЛЖИР» (бывший Акмолинский лагерь жен изменников Родины. - Авт.). Не отпускает эта тема?
- Меня до сих пор дико волнует судьба этих убитых людей, забытых всеми. Кроме того, здесь сидела моя знакомая старушка - уже покойница. Здесь, в «АЛЖИРЕ», я увидел протокол о причинах задержания, где употреблен «гениальный» глагол: «Достоверно изобличена в том, что являлась женой врага народа». И таких людей там было семь тысяч! Я всюду езжу в места бывших лагерей, разыскиваю какие-то данные, потом пишу об этом в своих книжках.
- Какие еще места у нас собираетесь посетить?
- Я завтра уже уезжаю. Но я посмотрел вашу столицу - город сумасшедший, такое счастье! Красоты дикой совершенно. Это же фантастика, правда. Красиво, достойно - редко испытываешь такую гордость. Обычно бывает больно за город.
- Говорят, Вы собираете наивную живопись. Откуда такой интерес?
- У меня есть товарищ, который собирал наивную живопись, архитектор Резвин - очень талантливый человек, автор многих книг по архитектуре. Он меня приохотил к наивной живописи много лет назад. Сейчас я собираю ее потому, что мне от нее хорошо. Это картины Нико Пиросманишвили, Анри Руссо - у меня, наверное, есть уже работ 20. После смерти я завещаю картины иерусалимскому музею, хочу, чтобы там был отдел наивной живописи.
- Вам 77 лет - не чувствуете в этой цифре что-то магическое?
- В этом году у меня был потрясающий день рождения. Седьмого числа, седьмого месяца, да еще 77 лет! Над этим все друзья издевались, как могли. Как я к этому возрасту отношусь? Ну, живешь и живешь - ну, старенький стал…
- Дети пошли по Вашим стопам?
- Слава Богу, нет. И дочка, и сын взяли от меня чудовищное легкомыслие и беспечность, что жену огорчает, а меня радует.
- А как дети относятся к Вашему творчеству?
- Да им наплевать, они, по-моему, даже не читают. Когда их спросишь, они говорят: «Да, конечно, папочка». Но у дочки трое детей, у сына - пятеро, у них хватает своих забот.
- Над чем сейчас работаете?
- Я недавно выпустил книжку «Восьмой Иерусалимский дневник», сейчас пишу девятый. Это наполовину «гарики», наполовину проза - в последние годы я такие книжки выпускаю.
- Когда еще приедете в Казахстан?
- Я как девушка по вызову, позовете - приеду.
Юлия Нитченко, Астана.
Байки от губермана
О двух «полюсах» евреев
Меломаны наверняка помнят имя знаменитого скрипача Буси Гольдштейна. В 1934 году будущему музыканту было 12 лет. В Москве, в Колонном зале Дома союзов его награждал орденом за победу в музыкальном конкурсе сам Калинин. Перед началом церемонии Бусина мама говорит сыну:
- Когда Калинин пришпилит орден, ты громко скажи: «Дедушка Калинин, приезжайте к нам в гости!»
- Мама, неудобно…
- Буся, ты скажешь! - уверенно говорит мама.
Начинается церемония, мальчику вручают орден, и он на весь зал произносит: «Дедушка Калинин, приезжайте к нам в гости!» Тут же из зала раздается хорошо отрепетированный крик Бусиной мамы: «Буся, что ты говоришь, мы же живем в коммунальной квартире!»
Ордер на квартиру они получили не через неделю - на следующий же день!
---------------------------------------------------------------
Идет 1997 год, в Америку на постоянное жительство приезжает пожилой еврей, в прошлом полковник авиации. Американский чиновник пытается выяснить: «Почему вы решили уехать из СССР, ведь сделали там неплохую карьеру?» Тот отвечает: «Я уехал из-за антисемитизма». Чиновник интересуется: «Как это коснулось лично вас?» Ответ сразил всех наповал: «В 1973 году, когда в Израиле шла война, наша подмосковная авиация собиралась бомбить Тель-Авив. А меня не взяли!»
