30-Е ГОДЫ: ОТБИРАЛИ ХЛЕБ, ЛОВИЛИ БАНДШАЙКИ И СНИМАЛИ КОЛОКОЛА30-Е ГОДЫ: ОТБИРАЛИ ХЛЕБ, ЛОВИЛИ БАНДШАЙКИ И СНИМАЛИ КОЛОКОЛА
- Категория: История
- 10073
-
25 Май 2016
В 30-е годы прошлого века даже колокольный звон в храмах попадал под запрет. Не избежал этой участи и Никольский собор в Алматы.
Из документов фонда Совета народных комиссаров КазАССР, которые до недавнего времени хранились в ЦГА РК под грифом «секретно», «Комсомолка» узнала, как жили в Казахстане в 20-30 годы прошлого столетия.
1929 год
Во всех областях Казахстана орудовали бандитские шайки, промышляя разбоем, убийствами и скотокрадством. Так, на территории бывшей Уральской губернии и Адаевского округа «в течение последних семи лет беспрерывно действовали четыре хорошо вооруженные бандшайки общим количеством 150 человек, - писал 6 марта полпред ОГПУ в КАССР Волленберг. - Банда, возглавляемая известным бандитом Аязбаевым, ликвидирована полностью. Одиннадцать наиболее злостных бандитов по постановлению Коллегии ОГПУ расстреляны, еще 28 участников заключены в концлагеря на разные сроки. В начале этого года ликвидирована полностью вторая шайка во главе с Кенжахмедовым в количестве 30 человек. И частично ликвидирована третья во главе с Кожахмедовым Кудусгиреем. Сам он и несколько хорошо вооруженных бандитов перебросились в Адаевский округ. Четвертая банда с главарем Кощановым в 41 человек, все вооружены 3-линейными винтовками и револьверами, с достаточным количеством боеприпасов, под напором наших отрядов перебросились в Адаевский округ… Банды Кощанова и Кенжахметова имеют за собой сотни грабежей и убийств казакского и европейского населения. Ограблялись целые аулы и русские поселки. Награбленный скот и прочее имущество сбывалось в Саратовскую и Астраханскую губернии и в Туркменистан. Дальнейшая борьба с этими бандитами местными силами невозможна. Для их ликвидации необходима высылка воинских частей. Иначе банды весной перебросятся в КараКалпакию, где пополнят несколько уже активно действующих бандшаек бывших басмачей Джунаид-Хановщины…»
Но и тем, кто пытался прокормить себя законными способами, было непросто. 27 февраля Волленберг писал: «В ходе хлебозаготовок по Сыр-Дарьинскому округу имеются массовые (абсолютно во всех районах округа) перегибы и извращенные низовым СовАппаратом мероприятия Партии и Правительства. В ряде районов местные органы власти вводят свои чрезвычайные меры: устанавливают разверстку, угрожают крестьянам насильным изъятием излишков и производством обыска у тех, кто не соглашается сдать хлеб добровольно. В результате имели место такие случаи, когда бедняк, не имеющий своего хлеба, шел к баю, занимал у него и сдавал в кооперацию. Уполномоченные по аулам №№ 12-28 Меркенского района требовали ареста бедняков за то, что последние открыто указывали на незаконные действия уполномоченных, особенно по отношению к бедноте. Такое положение за последнее время вызвало массовое возмущение и ропот среди крестьянства по адресу Советской власти. Оно усугубляется еще более предстоящей весенней посевной кампанией, которая в результате такого положения не даст желательных результатов, если не будут приняты срочные меры к исправлению допущенных перегибов».
Недовольство царило и среди рабочих. Так, «на почве недостаточной заработной платы рабочие Турксиба несколько раз пытались избить прораба, устанавливавшего расценку. Указанное обстоятельство нередко усугублялось грубым отношением технического персонала к рабочим, вследствие чего отмечены случаи невыхода на работу целых партий».
Кооперативные организации не справлялись с поставками рабочим питания. На Турксибе находящиеся на постройке линий целые партии рабочих оставались по двое суток без продовольствия и воды. Усугублял дело и жилищный кризис, а построенные здания и бараки нередко протекали, были очень холодными и малопригодными для жилья. «Рабочие на 170 км Северного участка Турксиба, придя 6 июня за 2 км с места работы к себе в бараки, обнаружили, что оставленная здесь одежда и постель полностью промокли. На следующий день часть рабочих отказалась выйти на работу, требуя уплаты за дождевые дни». Санитарно-гигиенические условия также не удовлетворяли, отсутствовали бани. К тому же царили протекционизм и кумовство: «Из Москвы в Сергиополь (Джетысуйская губерния) был вызван по знакомству бывший белый полковник Давыдов и назначен на должность завхоза с окладом 280 рублей (рабочие получали 34 р.) в месяц, тогда как на эту должность можно было подыскать человека из местных». Или другое: «Уволив при сокращении плана производства целый ряд рабочих, при последующем расширении производства принимали не прежних рабочих, а насаждали «своих» людей».
1934 - 1935 годы
Новая власть обратила пристальное внимание на «учреждения религиозного культа». Постоянная комиссия по вопросам культов 26 мая 1934 года выслала всем облисполкомам следующее распоряжение: «Регулирование колокольного звона находится в компетенции Горсоветов и ПИКов, которые могут звон ограничивать или запрещать с последующим утверждением культовой комиссии. В связи с постановлением СТО о заготовке колокольной бронзы надлежит в целях своевременной сдачи металла учесть в весовых, а где это возможно, и в количественных единицах, колокольную бронзу, выделив при этом в особый список колокола музейного значения. При запрещении или ограничении колокольного звона с целью снятия колоколов этот вопрос надо рассматривать, исходя из возможности избегнуть каких-либо нареканий и недоразумений. Сначала надо запретить на ряде объектов колокольный звон, после чего, спустя некоторое время, приступить к сдаче колокольной бронзы. При снятии колоколов следует избегать оскорбления религиозных чувств верующих», - писал и.о. секретаря КЦИКа Кодин.
Конечно же, новая власть боролась с «чуждыми элементами».
Помощник Транспортного прокурора Ср. Аз. ж/д по 5-му эксп. отд. Кариб отправил в Центральную комиссию Красных партизан г. Алма-Аты следующее донесение: «По имеющимся в прокуратуре сведениям ячейка Красных партизан на станции Арысь засорена чуждыми лицами и людьми, не имевшими в прошлом никакого отношения к революционной работе. Так, например, красный партизан Мастюков - бывший эсер, числился в боевой дружине, но участия в боях не принимал. Беломытцев Федор - состоит в боевой дружине только на бумаге, а по существу, будучи мастером вспомогательного поезда, расхищал социалистическое имущество. При подавлении осиповского восстания в Ташкенте он был силой взят в вагон, так как отказывался от поездки на подавление. Считаю необходимым произвести чистку Красных партизан в Арыси. Красным партизаном Межевихиным Григорием, проживающим на ст. Гамалиевка Оренбургской железной дороги и работающим инструментальщиком МТС, было сообщено, что на ст. Арысь в материальном складе работает кладовщиком гр. Кабанов, в прошлом торговец. До революции он имел свой скобяной магазин на ст. Арысь в том месте, где сейчас находится Союз пушнины, и свой кирпичный завод. Кабанов принадлежал к эсеровской партии и состоял членом Городской думы. В 1918 году при возвращении Колузаевского отряда с фронта Кабанов собирал сведения и передавал их попу-черносотенцу, ныне скрывшемуся. В настоящее время два сына Кабанова - Петр и Николай, а также его дочь, работают в РИКе, причем двое из них допущены к серьезной работе настолько, что даже имеют дело с райкомом ВКП (б) <…> Одновременно результаты чистки от чуждо примазавшихся элементов к Красным партизанам считаем необходимым освещать на страницах областной печати…»
Автор благодарит за предоставленные документы и помощь в создании материала Центральный государственный архив РК и лично Николая Петровича Кропивницкого. Стиль текстов и документов сохранен.
Татьяна СОКОЛОВА.
